Наши за рубежом: Поработав в органах МВД, С.Ошурахунов переехал в Японию и построил там будущее своих детей

Кыргызстанец Сапарбек Ошурахунов на протяжении многих лет вместе с семьей проживает в Японии.

Он делится, что его супруга с детства мечтала о путешествии в эту страну.

«Когда она была маленькой, её мечтой было посетить Японию, страну сказок и чудес, о которой она впервые задумалась в шестом классе. Она была увлечена чтением книг, а ее старшая сестра поглощала их одна за другой. Книги занимали место в их книжном шкафу, их или покупали, или брали в библиотеке. Наблюдая за сестрой, которая не могла оторваться от книг даже во время еды, она тоже начала увлекаться чтением. По следам старшей сестры она прочитала «Береговой ветер», «Касты» (точное название не помнит, нужно заглянуть в родительский дом, чтобы проверить, осталась ли эта книга) и другие. Среди них была и толстая книга в синем переплете под названием «Суд», происхождение которой остается загадкой — могла быть куплена или взята у кого-то. Однако имена героев и содержание до сих пор живут в её памяти. Возможно, именно она сыграла значительную роль в формировании её стремления увидеть и полюбить страну восходящего солнца.

Выросшая, она встретила Сапарбек и вышла за него замуж. Разговоров о Японии у них было много. В их доме были самоучители, словари, и даже во время домашних дел, таких как стирка и укладывание детей спать, она учила иероглифы. Постепенно её увлечение передалось Сапарбеку, и он стал всячески поддерживать её стремление. С течением времени он тоже увлекся идеей и устроил её на курсы японского языка, когда желающих изучать язык было не так много, а университеты не предлагали такие курсы, как сейчас. Сложности были и с учебниками, и с интернетом. У них на руках были двое маленьких детей, и он старался успевать на «пересменку» — она на курсы, он с детьми.

У него возникло сильное желание отправить её даже на короткий срок, чтобы она увидела Японию. И вот, просматривая газету, он наткнулся на объявление о наборе на годичные курсы. Давайте догадаемся, куда это ведет.

Хотя у него были предложения о работе в России, включая дом в Краснодаре, и у жены была возможность поехать в Турцию, они упорно ждали своего шанса и отказались от всех предложений. И вдруг он увидел заметку о наборе стажёров через МИД. Они пошли узнать, и действительно, такая возможность существовала. Им вручили анкету, и это не были просто слова — это было как подарок, так как форма уже была заполнена сотрудником ведомства.

Этот человек поступил благородно и по-джентльменски, уступив своё место им. Не раз впоследствии он убеждался в его интеллигентности. Это был бывший работник посольства Кыргызстана в Японии. Сказав, что успеет в следующий раз, он исправил написанное и передал им анкету, открыв дверь в новую жизнь. Они до сих пор благодарны ему. Радовались, когда он стал послом, но с сожалением узнали о его отставке», — говорит Сапарбек.

При передаче анкеты он также посоветовал, какой университет в Японии выбрать.

«Он отметил, что женский университет Нара был одним из лучших. Однако мы выбрали другой, и об этом чуть позже. Заполнить форму на английском было бы несложно, но нужно было напечатать её. В то время нужны были машинки с английским шрифтом, и приходилось просить людей, чтобы они набрали тексты.

Нас выручили девушки с кафедры иностранного языка КГНУ. Они помогли оформить все документы к нужному сроку подачи. Я всегда буду испытывать благодарность ко всем, кто помогал заполнять анкету: от рекомендаций до медицинских справок. Доброта не забывается. Были и слёзы, когда некоторые, согласившись помочь, потом отказывались в связи с неотложными делами. Пришлось искать другие варианты.

В конечном итоге все документы через МИД были отправлены в Москву в японское посольство. Нам сказали ждать», — вспоминает он.

В ноябре 1993 года их пригласили в Москву в информационный центр посольства Японии.

«Я посадил жену в поезд «Бишкек — Москва». В лихие 90-е было страшно отпустить её одну, и я поручил русской женщине присмотреть за ней. Тревога не была напрасной. В Казахстане, проезжая степь, в окно влетел камень, который чуть не задел её голову. Мы остались живы благодаря милости судьбы.

В Москве она с сыном, ныне покойным Ишенбаем Абдразаковым, прошла тестирование уровня языка. Было ли волнение? Конечно, как без этого, ведь это экзамен в самом посольстве. Мурат, как и положено джентльмену, подсказал ей в трудных местах, а после теста успокоил, что это всего лишь определение уровня. По воспоминаниям жены, он был интеллигентным молодым человеком, воспитанным и городским. Это было ожидаемо, учитывая, что он был сыном первого Генконсула СССР в Саппоро. Я случайно встретил его в Бишкеке, когда он стал советником президента.

Спустя много лет, когда мы с семьей пришли в ресторан, мы наткнулись на Ишенбая Абдразакова. Слыша, что он легендарная личность, моя дочь захотела с ним поговорить. Она подошла, представилась и заговорила на японском. Это было приятно видеть двух кыргызов, общающихся на японском. Я дал им немного времени, чтобы пообщаться, так как он был человеком, связавшим свою жизнь с Японией. У Ишенбай-агая был прекрасный японский язык. Помню, он писал, что было бы замечательно, если бы кыргызские молодые люди изучали японский. В тот момент я убедился, что молодёжи это по силам. На прощание мы сфотографировались, и его теплые руки произвели на меня большое впечатление.

Из Москвы жену срочно вызвали назад. Она должна была вернуться на поезде, но у дочери возникли проблемы с животом из-за того, что прабабушка дала ей кусочек жира. Как у нас, кыргызов, бывает: жир — это спасение от всех бед. Но у дочки началось несварение, и она перестала есть. Я испугался и попросил жену поменять билеты на самолет. Это удалось сделать благодаря помощи директора чулочной фабрики «Байпак». Когда она вернулась в Бишкек, мы навестили её, чтобы выразить свою благодарность.

Спустя почти год, в августе 1994 года, пришло приглашение — поездка в заветную страну, чтобы осуществить мечту. Нужно было быть там в начале октября. Они начали подготовку: навещали родственников, делали покупки, приводили в порядок дом. Было решено, что за детьми поможет присматривать сестра жены. Я думал, что полтора года пролетят быстро. Но потом сестра должна была вернуться домой по своим причинам.

Жена, мечтавшая о Японии, через неделю начала ностальгировать по дому и детям. Каждое утро она звонила мне на работу, плача и говоря о том, что хочет вернуться. Мой рабочий день начинался с её звонков и слез. Что оставалось делать?! Нужно было уговорить её успокоиться и подготовить приглашение для семьи. И это было сделано.

Здесь я начал оформлять документы. Все свидетельства нужно было перевести на английский и японский языки и заверить у нотариуса. В то время не было нотариальных контор на каждом углу, как сейчас. Я многократно консультировался с единственным японцем в Бишкеке, Ито-сэнсэем. Мы вдвоем бегали по нотариусам. Первые японские друзья, Мацуи Юу-сан и Того Юко-сан, поддерживали нас в Киото. С кипой документов мы обратились в иммиграционный отдел Министерства юстиции Японии. Много рекомендаций и анкет, гарантийных писем, которые были заполнены и предоставлены университетом, включая профессора Амано и другие учреждения.

25 марта 1995 года мы наконец воссоединились. Я прилетел с детьми через Красноярск и Сеул в Осаку. Это было невероятное счастье: дети радостно прыгали, мы обнимались и целовались. Самый трогательный момент произошёл в электричке, когда дочь аккуратно приподняла волосы и поцеловала маму в затылок и шею. Разве это можно забыть?!

Мы прибыли в общежитие университета Киото. Из всех предложенных вузов мы выбрали этот. Это решение было не случайным: тема была связана с традициями, культурой и образованием. Киото — культурный центр, своего рода мекка. Киотский университет — один из старейших в Японии. Даже сами слова «императорский» и «государственный» говорят о его престижности, он второй после Токийского. При выборе были сомнения: может, лучше в Токио или на Хоккайдо, или даже в Хиросиме? Однако, изучив все плюсы и минусы, мы остановились на этом университете. Позже мы узнали о его величии», — вспоминает Сапарбек.

Галерея: Сапарбек Ошурахунов на протяжении многих лет вместе с семьей проживает в Японии.
Он добавил, что общежитие напоминало маленькие однокомнатные квартиры-студии.

«На одного человека — одна квартира. Мы, конечно, могли разместиться в квартире на четверых, но пробыли там всего несколько дней, так как к нашему приезду жена уже сняла другую квартиру, куда мы сразу же переехали. Друзья помогли с этой квартирой. Изначально мы хотели снять жилье в центре Киото, но из-за высоких цен и неподходящего расположения это не удалось. С Юко-саном мы прошли немало километров по Киото, но в конце концов остановились на пригороде, где жили и учились наши соотечественники. Я считаю всех выходцев из СССР своими соотечественниками. Пустующую квартиру рядом с нашей предложили Димка и Ева. Вместе мы пошли в агентство недвижимости, оформили документы и подписали контракт, тогда думали всего на несколько лет, а получилось на гораздо дольше.

Мы переехали с помощью транспортной компании, организованной Юко-сан и Ю-саном. Они заранее приехали и ждали на месте, чтобы встретить грузовичок с нашими вещами. Мы разгрузились, обустроились и начали новую жизнь. И как же приятно было: семья рядом, друзья поблизости, велосипед под рукой, а на счёте в банке – средства. Вокруг всё было «в изобилии». В ту пору я впервые ощутил наяву коммунистический принцип «Всё для человека, всё для людей».

Да, действительно, это было время счастья, потому что в нашей стране всё разваливалось, не было работы, а если работа и была, то зарплату не платили месяцами. Каждому приходилось выживать как мог.

Я в первую очередь думал о детях. Хотел дать им достойное образование, поэтому сразу после приезда определил их в детский сад. Каждое утро возить их на велосипеде было для меня настоящим счастьем. Здесь такие удивительные велосипеды! Спереди — сиденье, сзади — тоже, как в машинках для детей. Настоящая «благодать» на двух колёсах. В дождливую погоду можно было раскрыть зонт, прикрепленный к рулю, а дети в дождевиках и резиновых сапогах — обязательные атрибуты в сезон дождей, когда дожди идут по несколько дней подряд.

Отправив детей в детский сад, а жену в университет, я тоже сел за парту на курсы японского языка. Нужно было учить язык, — как без него? Моей учительницей была Норико Одзаки-сэнсэй, она учила меня иероглифам и их чтению. На занятиях вместе со мной были китайцы, корейцы и европейцы. Но я посчитал, что этого недостаточно, и записался также в Международный центр коммуникации, который находился на приличном расстоянии от дома. Иногда добирался на университетском автобусе, а иногда — на велосипеде. Сейчас, вспоминая это, удивляюсь: как мне удавалось это делать? Молодость! Здесь преподавали Нагаи-сэнсэй, Фудзита-сэнсэй, Саваяма-сэнсэй. Я многому у них научился, но лучшими учителями стали мои дети. За несколько месяцев они стали свободно разговаривать, и все слова из детского сада они приносили домой, обучая меня. Дома и на улице, особенно в магазине: «Папа, это называется ..., а это - ... , это нужно так говорить, а это - так». Они так научили меня языку, что, вернувшись в Бишкек в 1998 году, я стал переводить для них, когда они подзабыли русский, и помогал русским артистам, приезжающим с концертами.

Впоследствии я учился и стажировался в университете Рицумэйкан. А пока на этой подработке я начал говорить на «живом» языке. Работая с русскими артистами, я получил свою первую «капиталистическую» зарплату, которая далека от того, что я когда-либо зарабатывал на родине.

На свою первую зарплату я купил шикарную видеокамеру в Акихабаре в Токио. Она у меня до сих пор как реликвия. Это была моя первая поездка в Токио летом 1995 года. Я сводил семью на экскурсию в Диснейленд, в Гинзу, в Токийский университет, где обедали в студенческой столовой. Мы остановились у нашей первой японской бабушки Тиэко-сана. Вспоминая фотографии, я помню, как мы пили пиво и радовались жизни.

Спустя пару месяцев после приезда я решил сдать экзамен на японские права. Сдал со второго раза, но фактически сдал с первого. Экзаменатор был впечатлен: «Как ловко вы проехали эту преграду и правильно сообразили!» Но в конце он заметил мою обувь и сказал: «К сожалению, в таких сандалях я вас не могу пропустить. Приходите в следующий раз в нормальной обуви». Пришлось пересдавать уже в туфлях, и в итоге я получил свои права. Следует отметить, что сначала я сдавал письменный экзамен, а затем вождение — на другой день. Права нужно обновлять каждые пять лет. Если не было нарушений, выдаются «золотые», а при наличии незначительных — «серебряные». За все время в Японии я попадался лишь три раза: два раза в Киото и один раз в Токио. Я знаю все правила и места, где стоят полицейские.

Был один забавный случай. Мы с женой ехали на мотоцикле, и я заметил, что за нами едет полицейский на мотоцикле. Я быстро сообразил, что нужно высадить жену и дать дёру. Мотоцикл был 50-кубовым, рассчитанным на одного человека. Я так и сделал. О, как долго он гонялся за мной, пока я петлял между домами. Но всё равно меня поймали. Японская полиция не идет на уступки, нарушил — получай штрафное очко. Мы разговорились с полицейским, и ему стало интересно, что я тоже работал в полиции, и он начал расспрашивать о нашей системе. Мы подружились, но штраф всё равно пришлось оплатить.

В Токио я развернулся в неположенном месте на своём N-бокс, и сразу же появились двое полицейских, выписавшие мне штраф в 6500 иен, что примерно равно 65 долларам. Это считается минимальной суммой. Таким образом, у меня вместо золотых прав оказались серебряные.

С мая 1999 года по май 2000 года я стажировался в университете Рицумэйкан. Моим научным руководителем был профессор Уэда Кан, который любезно согласился работать со мной и взял меня на свою кафедру. Я уверен, что всех желающих не принимают просто так, нужна мотивация, соответствующая тема и огромное желание учиться. У меня всего этого было предостаточно. Оставалось лишь подать документы и ждать, примут ли меня и предоставят ли стипендию. В то время срок стажировки у жены подходил к концу, и мы ждали ответа в Бишкеке. Мы пробыли там почти год, в основном в 1998 году.

Мы устроили детей в девятую школу, и они поступили в первый класс. Мы также наняли соседку Ларису Ивановну Рассказову, которая всю жизнь проработала учительницей, для дополнительных уроков по русскому языку. Лариса Ивановна стала нашей спасительницей, так как могла присмотреть за детьми, когда нас не было дома. Мы работали весь день, кроме выходных. Жена вернулась в институт, а я был в раздумьях, стоит ли устраиваться на работу. Если я попадал в Рицумэйкан, нужно было увольняться, но это не так просто, особенно учитывая, что я работал в органах. Я прошёл через много кабинетов, зная таких начальников, как Суталинов и Джанузаков, с которыми служил и горжусь, что был в одном ряду с ними.

Были предложения, но они не устраивали меня из-за вышеуказанных причин. Поэтому я начал искать временную работу. Я хотел бы поработать в КГБ или МИДе, но это не удалось по некоторым причинам, одной из которых было правило «из милиции в кэгэбэшники не берут». Я пытался устроиться в корейской фирме. Ожидая ответа, мне уже нужно было выезжать. А вот переводчиком я работал месяц, сопровождая профессора Табата по кремниевой проблеме в Токтогульском районе. Я до сих пор сожалею, что наше правительство упустило шанс сотрудничать с японцами в этой области. Всё шло к тому, что Япония должна была взять шефство над заводом и совместно производить востребованную продукцию.

Я следил за этой проблемой в новостях, но долгое время новости не поступали. Позже я прочитал в газете, что Малайзия взялась за это дело. Не знаю, как оно продвигается сейчас.

Я снова привез свою семью в Японию и остался надолго. Чтобы купить билеты на самолёт для семьи из четырёх человек, потребовалось немало денег. Их у меня не было. Я начал обращаться к родственникам и друзьям. Никто не мог мне помочь. Это были 90-е годы. Но была надежда, что кто-то может помочь, ведь многие начали заниматься бизнесом. Я взял кредит в банке, заложив свою квартиру. Меня сопровождал мой двоюродный брат Набий. Недавно я нашёл договор с банком и ужаснулся от процентов — больше 20%. Я не понимал, откуда такие цифры в то время. Я приехал, собрал нужную сумму, погасил долг.

Отдельно стоит рассказать о детях. Когда мы вернулись во второй раз, они снова пошли в свою родную школу, где учились два года. Их приняли с радостью, ведь они были единственными иностранцами. Даже среди иностранцев было мало, в основном они учились в школе Нанбусё, где обучались дети из Киотского университета. В нашей школе учились только японцы.

Наши дети сели за парты, и их школьная жизнь продолжилась. У сына была Хасэгава-сэнсэй, энергичная учительница и сильный математик. Ему повезло с физиками и химиками. У дочери тоже были талантливые учителя. В Японии я не встречал понятия «слабый учитель». После окончания начальной школы они поступили в обязательную среднюю, не сдавая экзамены, и проучились там три года. Однако в старшую школу нужно было сдавать экзамены. Интересно, что оба прошли с первой попытки в выбранную ими школу. Так брат с сестрой оказались в одной из лучших школ префектуры Киото. Дочь сменила детскую форму на пиджак и юбку, а сын — на тёмно-синий костюм с бордовым галстуком.

После окончания старшей школы они, конечно же, поступили в университет, и выбор снова пал на государственные, где поступить гораздо сложнее», — добавляет Сапарбек Ошурахунов.

Сапарбек Ошурахунов родился в 1960 году. Он работал в органах МВД СССР и является полномочным представителем КС МПА в Японской секции МПА (Международная полицейская ассоциация).

Сейчас он продолжает жить в Японии, знакомя кыргызстанцев с японской культурой и бытом через свои социальные сети.

Turmush в WhatsApp-канале — подпишись!